Photo: EFE/EPA Michael Reynolds
Для ведения стратегических судебных дел нужны не только и не столько профессиональные навыки, сколько талант превратить социальную проблему в видение реального иска. Когда целью стратегического судебного процесса является защита прав человека, он может иметь разное политическое значение в зависимости от общества. Размышляя над тем, стоит ли браться за стратегическое дело, прежде всего надо принимать во внимание такие факторы, как честность судебной системы и судебная культура.
Но учитывая, что во многих регионах мира нарастает мажоритарный антилиберализм, есть ли смысл правозащитникам использовать стратегические судебные процессы для борьбы с нарушениями прав? Особенно когда чисто юридические сложности усугубляются серьезными политическими ограничениями? Мой ответ — сугубо положительный. «Когда дело принимает крутой оборот, крутые берутся за дело», — вот поговорка, которая отлично описывает адвокатов-правозащитников. Несмотря на хорошо известные ограничения, судебные процессы чрезвычайно важны именно во враждебном политическом климате, причём сразу по нескольким причинам.
Во-первых, они способны ограничить нелиберальную власть. На первый взгляд кажется, что противоречие между властью большинства и верховенством права означает, что когда популисты у руля, , суды будут их сдерживать. Однако популизм хорошо маскирует истинную расстановку сил – в конце концов лидеры-популисты обычно сами являются представителями правящей элиты. Настоящая политическая роль судов и права как такового вне зависимости от политического режима заключается в том, чтобы и легитимизировать, и ограничивать власть. Хотя право и суды оправдывают и поддерживают существующее положение вещей, наряду с этим они все-таки в определенной мере сдерживают власть, мешая ей превратиться в абсолютную либо произвольную. Когда права человека защищают юридическим путем, вступаясь за наиболее уязвимых членов общества, право выполняет как раз ту самую сдерживающую функцию.
Например, в Болгарии, где в последние годы неокрепшая демократия откатывается назад, суд вынес решение против действующего вице-премьера Валерия Симеонова за ненавистнические высказывания в адрес рома. Иск к вице-премьеру подал Болгарский Хельсинский комитет. В другом аналогичном случае венгерский суд отменил решение венгерского ведомства по вопросам иммиграции и предоставления убежища о применении психологического тестa для определения сексуальной ориентации просителя убежища.
Во-вторых, стратегические судебные процессы помогают просвещать общество по вопросам прав человека, что особенно нужно в антилиберальной среде. Действительно, за последнее десятилетие в Центральной и Восточной Европе, включая Россию, наблюдается ощутимый прогресс в осведомленности общества о правах человека, несмотря на антилиберальную политику и авторитарные тенденции в регионе. Адвокаты-правозащитники отмечают, что их иски часто мотивируют множество других людей с теми же проблемами активно добиваться справедливости для себя. Так, благодаря искам потерпевших в регионе заметно улучшилась ситуация с правами заключенных и лиц с инвалидностью. Поэтому и в антилиберальных режимах судебные дела по определенным вопросам — даже безуспешные — создают и направляют то давление, которое позже приводит к некоему правовому или политическому решению.
В-третьих, несмотря на всю слабость международного права, решения, принятые международными судами, по-прежнему имеют значение внутри государств. В частности, в Центральной и Восточной Европе заметная часть положительных изменений в защите прав произошла благодаря Европейскому суду по правам человека (ЕСПЧ). Из-за превалирующей в регионе националистической реторики может показаться, что это уже не так, но из тщательного анализа видно, что ЕСПЧ имеет реальное влияние.
В-четвертых, мышление судей тоже поддается изменению. Когда раз за разом в судах поднимается один и тот же обоснованный вопрос, судьи часто в конце концов отходят от устоявшейся судебной практики. У этой эволюции есть своя динамика, и она не имеет прямой связи с политическими изменениями. Может, именно поэтому такой сенсацией стало принятое в прошедшем октябре историческое решение по делу о богохульстве в Пакистане, когда Верховный суд страны отменил смертный приговор христианке. Незадолго до этого в сентябре Верховный суд Индии отменил уголовную ответственность за гомосексуальность, вознаградив тем самым более десяти лет активной юридической работы ЛГБТ-сообщества. Правозащитные судебные процессы бросают вызов судьям на уровне профессионализма и человеческой порядочности. Когда-нибудь судья поймет, что его профессиональная честь — своего рода высшая форма лояльности — заставляет его принять решение в пользу прав человека.
В-пятых, что бы адвокаты-правозащитники ни думали о судебных перспективах дела, иногда именно пострадавшие заставляют их подать иск. Пожалуй, у каждого адвоката-правозащитника найдется история о неуступчивом клиенте, который наперекор всему отказывался сдаваться прежде всего из-за желания отстоять свое человеческое достоинство, невзирая на шансы на успех. У пострадавших, которые хотят добиться справедливости, есть что-то такое, перед чем невозможно устоять. Даже если от независимости судов почти ничего не осталось или условия неблагоприятны по другим причинам, адвокату трудно отмахнуться от чувства долга, которое подсказывает, что за такое дело необходимо взяться.
И наконец, судебная тяжба для восстановления справедливости — это просто так надо. Уже одно это должно мотивировать нас к поддержке таких процессов, особенно в закрытых, репрессивных обществах и странах, отходящих от демократии. Моральный аргумент в пользу стратегических судебных дел сродни поведению диссидентов при коммунизме, когда они считали необходимым вести себя так, как будто там действительно существовала свобода и верховенство права.
Одно из самых воодушевляющих открытий, которые я сделала во время поездок внутри закрытых обществах, заключается в том, что некоторые адвокаты принимают на себя огромный личный риск, совершенно независимо от наличия внешней поддержки. Они берутся за дело просто потому, что они так устроены. Более того, подача иска в защиту прав человека при разрушающейся демократии или в репрессивном закрытом обществе не просто должное — это осуществление той символической власти, которую угнетатели больше всего боятся. Такие люди, как адвокат-правозащитник и писатель Гао Чжишэн, которого постоянно преследуют китайские власти, своим существованием дают окончательный ответ на вопрос, действительно ли правозащитные судебные процессы имеют смысл в трудные времена.