Photo: Yannis Papanastasopoulos/Unsplash
Сейчас существует девять основных международных договоров по правам человека, но ни в одном не найти упоминания сексуальной ориентации, гендерной идентичности, гендерного выражения и половых характеристик (СОГИВПХ) либо геев, лесбиянок, бисексуалов, трансгендеров и интерсексов (ЛГБТИ). Разумеется, большинство этих договоров были приняты давно, когда дискурс прав человека ЛГБТИ еще не сформировался. Но верно и то, что в системе, где 70 государств-участников по-прежнему устанавливают уголовную ответственность за гомосексуальные контакты по взаимному согласию, было бы трудно внести в договоры необходимые поправки.
В то же время трактовка и практика применения всех девяти международных договоров соответствующими договорными органами учитывает развитие общественных отношений, законодательные и политические изменения на локальном и региональном уровнях. Несмотря на то что СОГИВПХ и ЛГБТИ отсутствуют в договорах, сегодня упоминания этих понятий можно найти в документах каждого договорного органа.
За последние пять лет количество ссылок на СОГИВПХ/ЛГБТИ, сделанных всеми договорными органами в их заключительных замечаниях (рекомендациях, которые они делают государствам по итогам рассмотрения их докладов) увеличилось в два с половиной раза: с 54 ссылок в 2014 году до 138 в 2018 году. При этом в 2016—2018 годах такие ссылки содержались в каждых вторых заключительных замечаниях, а Комитет ООН по правам человека обращался к вопросам ЛГБТИ при рассмотрении абсолютно каждой страны в 2017—2018 годах.
Кроме того, количество упоминаний трансгендерных людей увеличилось более чем в два раза (с 48 в 2014 году до 104 в 2018 году), а количество отдельных обращений к специфическим транспроблемам (например, смена гражданского пола или доступ к гормональной терапии) выросло более чем втрое (с 7 в 2014 году до 24 в 2018 году).
соответствующими договорными органами учитывает развитие общественных отношений, законодательные и политические изменения на локальном и региональном уровнях.
Еще более серьезные изменения коснулись прав интерсексов. Количество упоминаний интерсексов выросло более чем в пять раз (с 14 в 2014 году до 74 в 2018 году), а количество отдельных ссылок на специфические проблемы интерсексов (прежде всего, проблемы принудительных хирургических операций на детях) возросло с нуля в 2014 году до 15 в 2018 году.
Еще одна важная тенденция, демонстрирующая углубление понимания договорными органами прав ЛГБТИ, — развитие интерсекционального подхода, например обращение к проблеме так называемых «коррекционных изнасилований» лесбиянок Комитетом ООН по ликвидации дискриминации в отношении женщин или анализ положения ЛГБТИ с инвалидностью, а также проблемы «конверсионной терапии» Комитетом по правам инвалидов.
Серьезное развитие с точки зрения анализа положения ЛГБТИ получила и практика договорных органов по конкретным делам. В 1992 году Комитет ООН по правам человека вынес первое решение о нарушении государством международных обязательств применительно к вопросу сексуальной ориентации в деле «Тунен против Австралии». Комитет признал, что криминализация однополых сексуальных отношений по взаимному согласию нарушает право на уважение частной жизни. Данное решение стало поворотной точкой не только в развитии понимания прав человека на уровне ООН, но и для эволюции национального законодательства и судебной практики во многих странах мира от Индии до Южной Африки, от Фиджи до Колумбии.
На сегодняшний день решения по делам ЛГБТИ принимали уже три договорных органа, а общее число решений составило 30 (из которых 23 были приняты в последние 10 лет, а 16 — в последние пять лет). Еще больше дел ожидают своего рассмотрения.
Однако конечная цель — не эволюция дискурса ООН как таковая, но изменения на локальном уровне, которые влияют на жизнь конкретных людей. За последние годы мы видели целый ряд примеров того, как рекомендации договорных органов трансформировались в конкретные изменения на местах.
Те существенные изменения, о которых я рассказала, стали возможны благодаря голосу и энергии всех тех ЛГБТИ-активисток.
Например, в 2017 году трансактивисты из России отправили доклад в Комитет по экономическим, социальным и культурным правам, а затем участвовали в работе сессии в Женеве. В результате Россия получила от комитета первую рекомендацию о смене документов трансгендерных людей. Эта рекомендация повлияла на изменения внутри России: одна из политических партий включила данный вопрос в свою повестку, но что еще более важно, Министерство здравоохранения приняло новый протокол о юридическом признании гендера, который не требовал проведения хирургических операций для смены документов.
Активисты ЛГБТИ-движения должны сохранять свою субъектность даже в условиях криминализации, дискриминации, насилия и исключения. Этим мы трансформируем свой травматический опыт в силу и таким образом активно меняем пространство вокруг себя, становимся видимыми. Я верю в важность такого подхода на любом уровне — в том числе когда мы говорим об универсальной системе прав человека и договорных органах ООН. Те существенные изменения, о которых я рассказала выше, стали возможны благодаря голосу и энергии всех тех ЛГБТИ-активисток и активистов, которые взаимодействовали с договорными органами, собирали данные, представляли доклады и работали над исполнением рекомендаций.
Однако множество проблем остаются нерешенными, особенно когда речь идет о группах внутри сообщества, находящихся в более уязвимом положении. Необходимо, чтобы договорные органы глубже понимали специфические проблемы, с которыми сталкиваются отдельные сообщества внутри ЛГБТИ, — например, до сих пор не было специальных рекомендаций о бисексуальных людях. Нам нужны более четкие правовые рамки для защиты тех, кто испытывает множественные формы дискриминации. Мы по-прежнему ждем решений по поступившим в договорные органы делам о преступлениях ненависти в отношении ЛГБТИ — нам требуется признание за государствами обязанности обеспечивать эффективное расследование в таких случаях.
Права человека принадлежат всем, и каждая и каждый из нас могут влиять на эту систему через свой опыт. Я верю, что мы можем добиться большего. И решающую роль здесь играют договорные органы ООН, которые могут стать еще эффективней, усилив свои механизмы по наблюдению за исполнением вынесенных рекомендаций.